Капитуляция

Автор Инга Моисеева aka Santi - l2server.ru.

Тем, у кого есть дети, и тем, у кого есть родители...

Улыбка телеведущей сияла невероятным количеством ослепительных зубов. Массовка покорно апплодировала какой-то мамаше из Генсингтона, нашедшей в себе силы восстановить добрые отношения с брошенным лет 20 назад ребенком. «Тупое шоу, - подумала Сара и отхлебнула портер прямо из горлышка, - тупой сценарий. Забыть про своего ребенка на годы – и так кичиться этим?». Она прислушалась к тяжелым звукам музыки, доносившимся сверху, из детской комнаты. «Может быть, я и не идеальная мать, но всегда знаю, где он и чем занят».
- Берти! – позвала Сара, убавив громкость телевизора, - Берти!
Не дождавшись ответа, она закричала, силясь перекрыть надрывный хрип незнакомой немецкой группы:
- Герберт Майлз! Ты слышишь меня, черт подери?!
Грохот музыки утих. До Сары донеслось скрежетание отодвигаемого стула, и на лестнице, ведущей из гостиной в спальные комнаты, появился невысокий, угловатый подросток. Это был Берти, ее 15-летний сын, вот уже 6 лет после развода они жили вдвоем в этом большом доме. Герберт вопросительно уставился на мать.
- Иди сюда, Берти, я хочу с тобой поговорить, - как можно доброжелательнее сказала Сара и улыбнулась. Парнишка нехотя спустился в гостиную и уселся на диван рядом с матерью. Сара попыталась взъерошить его соломенные волосы, но он резко отпрянул от этой невинной ласки и, насупившись, уставился в телевизор.
- Как дела, малыш?
- Нормально, - буркнул Герберт.
- А в школе?
- И в школе нормально.
- А как с друзьями, все в порядке? Как Эдди, что-то он давно не заходил к нам?
Герберт впервые повернул к матери лицо:
- Эд уехал с предками в Сидней позапрошлым летом.
- Вот как… - Сара задумалась, о чем бы еще побеседовать с сыном, но он опередил ее.
- Знаешь, мам, если ты все спросила, что хотела, можно я пойду?
Сара нахмурилась.
- И куда ты пойдешь? Опять за компьютер? Что, больше нет нормальных занятий? Сколько можно сидеть и портить зрение?! – она чувствовала, что заводится, но ничего не могла с собой поделать, - В зеркало посмотри! Глаза уже красные, скоро мозги опухнут!..
- Мам, мне надо накормить кроликов, - негромко сказал сын, и Сара умолкла на полуслове. Возразить было нечем, и она только обиженно буркнула: - Вали, – и демонстративно уставилась в телеэкран.
Герберт быстро выскочил в дверь черного хода и пересек задний двор дома. В углу двора располагался небольшой, добротно сколоченный сарайчик, внутри вдоль стен стояло несколько клеток из крупной металлической сетки. Года три назад дед подарил Герберту породистого кролика со своей фермы, и с тех пор в сарайчике Майлзов всегда жило с десяток этих пушистых зверьков. Кролики были сыты, Берт накормил их еще утром перед школой, поэтому сейчас он просто достал из клетки Великана – своего любимца – и осторожно потрепал его мягкие уши. Посадив зверька в клетку, он вернулся к дому и тайком заглянул в стекло двери. Мать была на кухне, она громко говорила по телефону. Мальчик прошмыгнул наверх, в свою комнату. Там он снова запустил компьютер, придвинул стул и, подключив наушники, врубил Раммштайн на полную громкость.

Сара считала себя сильной женщиной и предпочитала, чтобы ей завидовали, а не жалели. Единственный человек, которому она привыкла плакать в жилетку, была Дороти, подруга ее детства. Они редко виделись, но по телефону могли часами изливать друг другу душу.
- Он отбивается от рук, а ведь ему нет еще и 16-ти, как представлю, что будет дальше… - всхлипывала Сара, одной рукой прижимая трубку, а второй пытаясь выковырнуть лед для послеобеденного коктейля. – Учителя жалуются, задания он не делает, постоянно все забывает дома. На переменах стоит на ушах с этим дурацким тряпочным мячиком, а на уроках какие-то идиотские шутки… Зато дома сидит, как зомби перед компьютером, за шиворот не оттянешь…
- Сара, тебе нужно всерьез задуматься о судьбе своего сына, - Дороти не терпела компромиссов. – У парня определенно компьютерная зависимость, это почти так же опасно, как алкоголизм или наркотики. Покажи его врачу-психиатору.
- Но мой сын не псих!
- Конечно, но станет психом, если ты не примешь меры, - и Дороти начала длинно и подробно рассказывать леденящую душу историю какой-то своей американской родственницы, сын которой закончил жизнь на электрическом стуле, «…а началось все с Diablo!» В конце рассказа Дороти заставила Сару записать номер клиники, («Лучшей на западном побережье!») и взяла с нее клятву, что та обязательно туда позвонит.


В кабинете доктора Вельшица, детского психотерапевта, были удобные кресла, живые цветы и водные пейзажи акварелью на стенах. Сам доктор, полноватый мужчина в очках с тонкой золотой оправой, дружелюбно болтал с Гербертом о разных пустяках – о детстве и дедовой ферме, о школе и учителях, о спортивных командах и домашних любимцах. Компьютеры он упомянул лишь однажды, задав Берту пару нелепых вопросов, вызвавших у мальчика усмешку.
- У тебя больше друзей в Интернете или в реальной жизни? – спросил доктор.
- Все мои друзья в Интернете, - ответил Берт, - только у Колина и Джеффри нет компьютеров, у них родители мормоны.
- А ты отказался бы от Интернета ради чего-нибудь очень приятного, ну скажем, ради мороженого?
- Какое мороженое, мне уже 15! – снисходительно усмехнулся Берт.
- Значит, не отказался бы? – улыбнулся доктор Вельшиц и отправил парнишку листать детские журналы в просторном фойе. Затем он повернулся к Саре.
- Ваша главная беда, миссис Майлз, в том, что вы слишком поздно к нам обратились, - с его лица исчезла добродушная улыбка, - Но вашего сына еще можно спасти…

Сара захлопнула дверцу холодильника и, внимательно проверив график приема лекарств, выложила на блюдце две розовые, похожие на конфеты Скитлз, таблетки. Вот уже третью неделю она тщательно следила, чтобы сын следовал схеме, назначенной доктором Вельшицем. Пока никаких изменений Сара не замечала, необычным было одно – сын почему-то предпочел теперь есть в школьной столовой, а не дома. Ее это не расстроило, Сара не любила готовить, на ужин обходилась размороженной пиццей и дежурной бутылкой портера. Берт все так же просиживал вечера перед монитором, но доктор наказал не дергать его и терпеливо дожидаться результата… И Сара ждала, выкладывая утром на блюдце две розовые таблетки, а вечером одну белую.
- Берти! – крикнула она, - Пора завтракать!
Заспанный Герберт спустился вниз, на кухню. Запив таблетки большим стаканом кипяченой воды, он взял пачку сухого завтрака и привычно засыпал хлопья в миску с молоком. Но первая же ложка, поднесенная ко рту, заставила его сморщиться. Вот уже третий или четвертый день от любой пищи он чувствовал тошнотворный запах крысы. Вернее сказать, Берт понятия не имел, как пахнет крыса, но сейчас он был уверен, что эта резкая приторная вонь и есть настоящий крысиный запах. Мальчик отбросил ложку, выпил в три глотка стакан кислого апельсинового сока и пообещал хорошенько поесть в школе.
Крысиный запах из школьной столовой разносился на весь второй этаж, и Берт без особой надобности туда не заходил. Когда он понял, что никто из его приятелей не чувствует никакого запаха, он с ужасом подумал, что мать не зря возила его в психушку. Похоже, он действительно болен на голову, но скорее умрет, чем признается в этом хоть кому-нибудь в классе. Уже несколько дней он питался только соками из пакетов и чесночными чипсами, острый химический запах которых не могла перебить и стая крыс. Ослабевший от голода организм реагировал постоянным головокружением, а любое резкое движение или громкий звук рождали в висках нестерпимую ноющую боль. Теперь на перемене Берт сидел на скамейке, огрызаясь на предложения друзей попинать мяч или похвастаться свежезакачанной музыкой. Приятели смеялись, но постепенно оставили Герберта в покое. Еще одно странное обстоятельство вскоре заметил Берт. Не отвлекаясь на развлечения, а возможно, под действием лекарств, его мозг начал жадно поглощать учебную информацию. Формулы, ответы сложных тестов, даже стихи – все это отпечатывалось в памяти, как на цифровом фото, достаточно было один раз пробежать глазами страницу учебника. Вот только сами учебники с каждым днем становились все тяжелее, неподъемная школьная сумка резала плечо. Берт мучался этой проблемой, пока решение не осенило его – оно было внезапным и таким простым, что он даже рассмеялся. Теперь, прочитав нужный параграф, он выдирал страницу из учебника, рвал ее на мелкие кусочки и выбрасывал в урну. Знания – нужные или бесполезные – накрепко оседали в голове, потерявшие актуальность бумажные килограммы летели в мусор, а Берт радовался собственной находчивости.

Повод для радости был и у Сары. Пускай главный враг не был побежден, и Берт продолжал часами просиживать за компьютером, зато он стал гораздо внимательнее и сосредоточеннее на учебе. Учителя хвалили его, ставили отличные оценки и прочили легкое поступление в колледж. Сара благодарила за это Господа Бога и доктора Вельшица, и когда однажды вечером ей позвонил мистер Хопперт, молодой учитель естествознания, она благодушно приготовилась выслушивать комплименты успехам своего сына.
Но мистер Хопперт повел с нею странный разговор.
- Скажите, миссис Майлз, ваш сын принимает сейчас какие-нибудь препараты?
Не чувствуя подвоха, Сара ответила:
- Да, А***л и Эф***р.
В трубке послышался вздох.
- Как вы считаете, миссис Майлз, повод принимать эти препараты был достаточно весом?
- Что вы имеете в виду? – насторожилась Сара.
- Я спрашиваю вас – какие симптомы и какой болезни так ярко проявлялись у Герберта, что ему пришлось назначить такие серьезные лекарства? Вы уверены в соответствии диагноза и лечения?
Сара поняла, к чему он клонит. Этот мистер Хопперт один из тех негодяев, что собирают компромат на врачей, а потом шантажируют клиники. Она не желает помогать ему в этих грязных играх.
- Послушайте, молодой человек, - Сара нервно отхлебнула сразу четверть стакана пива, - Я полностью доверяю нашему лечащему врачу. Я считаю, что проработав 20 лет, он лучше разбирается в детской психиатрии, чем некий педагог, не имеющий медицинского образования! – и она бросила трубку.


Шла неделя за неделей, пустеющий пузырек розовых таблеток сменился новым, полным до краев. Берт привык к постоянной ноющей головной боли, привык к однообразному сидению в одиночестве и не замечал насмешек одноклассников. Один раз он пожаловался матери на боль в висках, но Сара не поверила. Она заподозрила, что сын, как в детстве, выдумывает болезнь, чтобы прогулять контрольные тесты, и самолично довезла его до школы. Поцеловав его на прощание у порога школы, Сара подумала, что у Берта и в самом деле не очень цветущий вид, и решила посоветоваться с доктором Вельшицем.

Доктор успокоил Сару:
- Понимаете, миссис Майлз, сейчас проявляется так называемый «синдром отлучения», проще говоря, ломка. Снизив до нуля свое общение с компьютером, ваш сын ощущает дискомфорт пустоты, его психическое страдание переходит в физическое, ему кажется (понимаете, кажется!), что у него болит голова, или живот, или еще что-нибудь. Скоро это пройдет, а пока я рекомендую увеличить дозу до 50 мг за прием, это поможет ему успокоиться.
Сара согласно кивнула. Она боялась уточнить, что общение с компьютером не снижено до нуля, оно вообще никак не снижено. Ей не хотелось огорчать этого внимательного и доброжелательного человека, так много делающего во спасение ее сына…

Вечером того же дня Берт сидел у экрана монитора и несколько раз перечитывал игровой чат:
Вы нанесли 630 урона.
Вы нанесли 565 урона.
Критический удар! Вы нанесли 3620 урона.
Klora: Еник!!! Что это, мать твою!!!
(Еником звался дестроер Герберта, спелхоллер Клора была его кланлидером и одним из немногих друзей, с кем он находил силы общаться)
Enik: ?
Klora: нахрена ты всех убил???!
Enik: а зачем они бегут мимо, когда я кач?
Klora: Еник! Но нахрена ты УБИЛ ВСЕХ НАС??
Вы удалены из клана Terra.
Вот так игра, которой Берт увлекался последние пару лет, потеряла для него интерес. Виртуальный мир, который он выстраивал по кирпичику вокруг своего рисованного персонажа, рухнул, когда неведомая агрессия вырвалась из-под контроля его сознания. Неадекватные люди не нужны в клане Terra, а идти к врагам – все равно, что начинать жизнь заново, на это у Берта не было не сил, не желания. Теперь он по-прежнему каждый день входил в игру и часами смотрел, как сидит в городе его могучий орк. Иногда какая-то волна накатывала на Берта, и тогда Еник срывался за ворота, клал в ПК всех встречных – и сам умирал, и снова спешил в драку – с людьми, с мобами, с гвардами… Это успокаивало Герберта сильнее, чем дополнительная розовая таблетка от доктора Вельшица.


Однажды на перемене Берт сидел, как обычно, на скамейке и готовился к проверочной по эпохе Возрождения из курса Мировой Культуры. Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти и Микельанджело Буанаротти уже лежали в мусоре, разорванные на аккуратные маленькие кусочки. Кто-то хлопнул Берта по плечу, от неожиданности тот дернулся и едва не потерял сознание - в висок словно вколотили гвоздь. На скамейку плюхнулся Джереми, по прозвищу Буек, здоровый парень, учившийся на год старше. Бабка Джереми была аборигенкой, и от нее он унаследовал приплюснутый нос и жесткие курчавые волосы. Буек наклонился к Берту и зашептал, обдавая его табачным дыханием:
- Привет, придурок, правду говорят, что ты ходишь к доктору в психушку?
- Ну и? – у Берта не было желания вести беседу.
- Тебе выписывают Р***н?
- Нет.
- Не ври, всем психам выписывают Р***н.
- Я не псих.
- Ну хорошо, не псих, - хохотнул Буек, - Слушай, в следующий раз поклянчи у своего дока Р***н.
Тебе даже не придется его жрать, мы с парнями заберем всю партию.
- Зачем? – удивился Берт.
- Ты что, прикидываешься? – Джереми оглянулся и зашептал Берту прямо в лицо, - Говорят, если его растолочь, штырит не хуже кокса. Хотим попробовать. Так ты спросишь?
- Нет.
- Ну и придурок, - Буек закатил Берту оплеуху, так что тот упал со скамейки. Остатки репродукций великих итальянцев разлетелись по газону.

Всю дорогу домой Берт обдумывал слова Джереми. Дома он собрал упаковки с таблетками, включил комп и загнал в Google все названия лекарств. То, что он прочитал про эти антидепрессанты, стимуляторы и транквилизаторы, было для него шоком. Герберт решил больше не глотать не единой таблетки.
Вечером он объяснил матери, что теперь сам будет контролировать прием лекарств, и на глаза Сары навернулись слезы умиления – ее сын стал совсем взрослым. Берт унес в свою комнату листочек с графиком, и утренняя доза (теперь она равнялась шести розовым и двум белым таблеткам), строго следуя расписанию, полетела в унитаз.

Весь день Берт прислушивался к своему состоянию. Ему показалось, что головокружение, мучавшее его последние месяцы, потихоньку уходит. Боли в висках ослабли, и он даже смог проглотить шоколадку из автомата, правда потом его долго рвало в школьном туалете. Радостные надежды на то, что все будет по старому, не отпускали Берта весь учебный день, а дома он почувствовал себя хуже. Странный озноб начал пробираться ему под одежду. Берт залез в кровать, укутался одеялом, но ледяной пот до костей прожигал его кожу. Холод ломал его пальцы, выкручивал суставы. Берта тошнило, пустой желудок содрогался от спазмов, жесткая боль расползалась по всему телу.
Когда Герберт потерял счет часам и минутам, он понял, что его измученное тело не выдержит этих страданий. Дрожащими пальцами он раскрыл пузырек и сунул в рот сразу горсть таблеток. Запив водой из-под крана, почти в бессознательном состоянии он рухнул на кровать.
Придя в себя, Берт заплакал. Ему захотелось прижаться к маме, чтобы она пожалела, приласкала, чтобы она помогла ему в этой беде. С трудом встав с кровати, он умылся, надел чистую футболку и спустился в гостиную, осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку.
Мать, как обычно по вечерам, смотрела телевизор. Берт сел рядом, и Сара обняла его за плечи. Она была почти счастлива – наконец-то лечение дало результат, ее сын, ее любимый мальчик оставил эту бездушную железную коробку и вернулся к ней. Так они сидели вдвоем долгое время, глядя на шоу Опфры, но думая каждый о своем. Сара прикидывала, как эффектнее сообщить радостную весть доктору Вельшицу, а Берт силился вспомнить что-то очень важное. Наконец он встал, вышел на задний двор, прищурился на закатное солнце и открыл дверь кроличьего сарайчика. Стаи мух возмущенно зажужжали в полутьме. Берт просунул пальцы сквозь сетку клетки и потрогал то, что осталось от Великана – облезлый закоченевший трупик. Знакомый запах обступил его со всех сторон, полез в ноздри. Так вот, что это был за запах – острый, тлетворный. Крысы тут не при чем, это был приторный аромат смерти. В полумраке сарая Берт перетащил в центр одну из клеток, снял со стены толстый шнур, которым перевязывали кормовое сено, и закрепил петлю на прочной деревянной балке, поддерживающей крышу. Смерть – слишком сильный противник. Герберт Майлз, 15-ти лет от роду, согласен на капитуляцию…

Мария торопливо несла свое грузное тело вверх по лестнице. Последние две недели она работала сиделкой у миссис Майлз, колола ей успокоительные, дежурила по ночам, чтобы несчастная женщина не покончила с собой после трагедии с сыном. Ах, боже мой, казалось, только на миг прикрыла глаза…
Мария распахнула дверь, из-за которой раздавался грохот, и замерла на пороге. Сара, растрепанная, босая, стояла посреди бывшей детской. В руках ее была сувенирная бейсбольная бита с наклейками RedStars. Разгромленный системный блок лежал у ее ног.
- Миссис Майлз, голубушка… - начала Мария.
- Это все из-за него, - прохрипела Сара и ударила битой по искореженному металлу. – Будь проклята эта железка! Будь проклят тот, кто ее придумал! – кричала она, нанося удары , - тот, кто забрал у меня Берти!
Сара размахнулась и вдребезги разнесла монитор. Ее бита зацепила полку с разным хламом, белый раскрытый пузырек опрокинулся. Круглые розовые таблеточки веселым горохом раскатились по гладкому полу…


Автор: Santi (x1)


Вернуться на предыдущую страницу



творчество в lineage 2  поиск по сайту  на главную